Василий Иванович Казанцев – советский и русский поэт-лирик, родился в деревне Таскино на севере Томской области 5 февраля 1935 года.
Окончил с золотой медалью среднюю школу села Подгорное Чаинского района Томской области, в 1957 году окончил (с красным дипломом) историко-филологический факультет Томского государственного университета.
В 1963 году был принят в члены Союза писателей СССР. В 1971 году окончил Высшие литературные курсы. Работал учителем, журналистом.
Василий Казанцев стал одним из первых пяти членов Томской писательской организации, созданной в сентябре 1964 года, ибо тогда он был первым в Томске членом Союза писателей СССР.
В. И. Казанцев – лауреат Литературной премии имени Сергея Есенина и премии «Имперская культура» имени Александра Твардовского. Лауреат Международной премии «Поэзия – 2000».

В конце 60-х годов Василий Казанцев руководил литобъединением «Молодые голоса» при Томском педагогическом институте (ныне ТГПУ).
Тогда в Томске ежегодно проходили «Дни поэзии», во время проведения которых в актовом зале ТПИ, как в самых престижных столичных ВУЗах, читали свои стихи Роберт Рождественский, Александр Кушнер, Николай Старшинов, Виктор Соснора, Илья Фоняков и многие другие. Встречи с поэтами устраивались и в Лагерном саду на берегу Томи, где до утра горели костры, звучали стихи и песни...
И уже тогда Василий Казанцев выделялся своим особым талантом стихотворца. Его стихи брали за душу и с восхищением воспринимались слушателями.
Печататься Василий Иванович начал в 1953 году, а первая книга его стихов «В глазах моих небо» вышла в Томске в 1962 году.
В последующие годы Западно-Сибирское книжное издательство выпустило сборники «Лирика», «Прикосновение», «Поляны света», «Равновесие».
Книги «Русло», «Дочь» выпущены в 1969 году в издательствах «Советская Россия» и «Советский писатель»...

Василий Казанцев издал более двадцати книг стихов и множество журнальных подборок. Его произведения печатали и печатают «толстые» литературные журналы», такие как «Знамя», «Новый мир», «Сибирские огни», «Крестьянка» «Москва», «Московский вестник» и другие.
А самым значимым в этом перечне стал сборник избранных стихотворений мастера слова «Восторг Бытия», изданный в Томске.
Поэзия Василия Казанцева – это не застывшая маршевая музыка, так характерная для многих советских поэтов, а подлинная русская лирика, живущая вне времени и пространства и тем привлекающая людей, чувствующих прекрасное. Он создаёт свои стихи подобно тому, как композитор пишет музыку, и они, выйдя из-под его пера, начинают жить своей жизнью, не подвластной времени.
На интернет-портале «Хронос» (под редакцией В. Румянцева) литературный критик Михаил Пьяных справедливо отмечает, что «в лирике Казанцева особенно ощутимы традиции Тютчева, связанные с проблематикой «двойного бытия» человеческой души: дневной и ночной. Не рефлексируя особенно по поводу «ночной» жизни своей души и своего сознания, Казанцев, в отличие от других продолжателей тютчевских традиций, сосредоточивается на её порыве к свободе и свету, который определяет вектор духовного роста поэта как личности.
В этом отношении знаменательно название книги стихов «Порыв» (1977), в которой поэт готовится к порыву к «двуединой высоте», но одновременно и сдерживает себя, боясь нарушить напряжённое душевное равновесие и оторваться от предметной, чувственной реальности жизни, «грубой вещности земной». Его душа, земной «мир впивая», душа, «в плоть обернутая», постоянно тоскует «о небе чистом и высоком», «мысль, озаренная взлетает к высоким облакам». В его лирике «безраздельный царит, владычествует свет».
Верность этой оценки подтверждает сборник стихов Василия Казанцева «Восторг Бытия», вышедший в Томском книжном издательстве в 2017 году, в который вошли и те стихи, что были написаны ранее, и те, что написаны недавно. 

 

Стихи его светлы и понятны каждому: и убелённому сединами старику, и молодому человеку, входящему во взрослую жизнь.
 

*  *  *
Между сосен тонких, рыжих
Я бегу на быстрых лыжах.
И звенит над головой
Зимний воздух голубой.
 
А кругом, легки и робки,
На снегу следы и тропки.
Беличьи. И заячьи.
И ещё не знаю чьи.
 
Между сосен тонких, рыжих
Я на миг замру на лыжах.
В тишине раздастся вдруг
Учащённый сердца стук.
 
Не от радостного бега,
А от радостного снега.
От тропинок заячьих,
От следов не знаю чьих.
1959.
 
*  *  *
Блестит зелёный лес густой,
И степь огнём одета,
И день встаёт из тьмы ночной,
А кажется – из света.
 
Кружится отзвук долгих гроз,
И дышит след ненастья,
И мир встаёт из горьких слёз.
А кажется – из счастья!
 
*  *  *
У ног листва опавшая – как стружки.
И ясны, сухи тающие дни.
И здесь, у плавной выцветшей опушки,
Так хорошо –в рассеянной тени.
 
Так хорошо, что ничего не надо.
И мир широк. И воздух – как вино.
И путь далёк. И медленна прохлада.
И свет высок. И нет меня давно.
1978.

 
Василий Казанцев вырос в среде тех писателей и поэтов, активная творческая жизнь которых пришлась на лихие и суровые времена перемен. Но он, в отличие от успешно «менявших курс», не выплеснул вместе с грязной водой прошлого и ребёнка своей Музы, и остался верен своим нравственным критериям – справедливости, чести, совести и человеческого достоинства.

 
В каждом сборнике его стихов можно найти не одно, а много таких стихотворений, которые будут по душе вдумчивому читателю.
Вот как оценивает его творчество обозреватель «Литературной газеты» Юрий Баранов в своей статье «Портрет мастера», написанной уже в этом, XXI веке:
«Он не любит литературных, вернее, окололитературных «тусовок», избегает участия в «мероприятиях». При этом он в общении очень приятен и дружелюбен. Просто он сосредоточен на сути, на творчестве, а пена, которая столь занимает многих, ему совсем неинтересна.
Ещё примечательная особенность: поэзия Василия Казанцева удовлетворяет читателя как поэзия и не вызывает желания интересоваться подробностями его земной жизни, личными связями, географией поездок и так далее. Воистину о нём можно сказать словами классика: он поэт, этим и интересен. Если же другими словами, можно сказать, что это поэзия в чистом виде.
…Есть ещё один, очень распространённый вариант преодоления перемен: что-то в творчестве писателя остаётся приемлемым и востребованным, а что-то уходит, исключается, скрывается.
Восприятие творчества Василия Казанцева ничуть не изменилось от перемен в жизни страны. Каким-то феноменальным образом его поэзия «прошла плотные слои атмосферы», не обгорев. Причём для неё характерен не эскапизм, не бегство в космические или технические фантазии, не в декоративную древность или в фольклорную стилизацию.
Василий Казанцев говорит нормальным, современным русским языком, виртуозно им владея, о самых обычных, окружающих нас вещах и, главное, о чувствах, которые эти вещи в нас вызывают. При этом проявляет такую зоркость, такую изощрённую способность передать тончайшие движения человеческой души, которая по силам очень и очень немногим.
Воздержавшись от поэтических аналогий, скажу, что мне лично Василий Казанцев представляется близким Михаилу Пришвину, в особенности таким его книгам, как «Жень-шень» и «Фацелия». И последнее «из теории»: стихи его имеют своей основой, вовсе не отвлечённые и невразумительные «общечеловеческие ценности», а вполне понятные российские реалии нашего времени.
…Словом, этот поэт легко и свободно проходит сквозь время, об которое, как уже говорилось, будто о стальную стену, столь многие порасшибали свои лбы. Почему это так – не берусь объяснять, здесь тайна, которая, как представляется, в принципе не может быть раскрыта.
Но рискну дать прогноз: поэзия Василия Казанцева долго, очень долго останется с русским читателем...» 
 

 
Поэзия Василия Казанцева давно уже вышла за пределы его малой родины или подмосковного городка Реутово, ставшего ему сегодня родным.
Он – настоящий российский поэт, чьи произведения представляют собой ту Россию, которая навечно остаётся страной истинных лириков: Александра Пушкина, Фёдора Тютчева, Афанасия Фета, Николая Клюева, Николая Рубцова и многих других...
А то, что самая значимая книга Василия Ивановича выпущена в Томске, на его малой родине и его земляками, лишний раз подтверждает – душа поэта принадлежит нам, сибирякам.

 
Игорь Яскевич,
член клуба «Сибирский краевед».