Романы и повести его неоднократно переиздавались. Стихи вошли в антологии «Русская поэзия. XXI век» и «Молитвы русских поэтов. XX-XXI», переведены на несколько языков. Роман «Terra Обдория» рекомендован комиссией НГПУ школам как дополнительный материал по краеведению Западносибирского региона.

 

 
Василий Дворцов – лауреат Международной литературной премии им. И. А. Гончарова, Всероссийской литературной премии им. И. А. Бунина, премии Международного конкурса художественной и научной литературы для юношества им. А. Н. Толстого (дважды), Всероссийской православной литературной премии им. святого благоверного князя Александра Невского, Международной премии «Имперская культура» им. Э. Володина, дипломант III Международного литературного форума «Золотой витязь», лауреат премий журналов «Москва» и «Русский переплёт» (дважды), ИД «Литературная Россия».
Он награждён ведомственными и общественными медалями: «За заслуги перед отечественной культурой», «За доблестный труд», «За активную гражданскую позицию и патриотизм», «Св. князь Александр Невский», «Василий Шукшин», «Крест Велимира III».
В настоящее время проживает в Москве.
 
С раннего возраста Василий Дворцов был отмечен печатью таланта. Отзывчивый, увлекающийся чтением и рисованием мальчишка, за годы своего обучения в селе Молчаново прочёл все книги в школьной библиотеке.

«Родился я в Томске, в уже далёком 1960-м году. Это было время первых шагов человечества в космос, и наша страна была почти во всём первой. А ещё, сначала по городам, а потом и по большим сёлам, строились телевизионные вышки, и мы, сибиряки, могли смотреть парад Победы прямо с Красной площади. Помню, как мы переехали в новейший пятиэтажный панельный дом – для деревянного Томска это было чудо. Чудом казался и первый троллейбус – едет неспешно, но без дыма и почти без звука.

Когда я пошёл в третий класс, мы переехали в село Молчаново, где я сразу же влюбился в Обь. Эта река для меня так и остаётся самой красивой. Хотя довелось повидать и Днепр, и Амур, и Неву, и Волгу, но наша Обь самая наша! Молчаново – село древнее, ему больше трёхсот лет, основанное казаками из дружины Ермака. А до русских там жили ханты, несколько средневековых княжеских могил раскопаны на горке. А до хантов жил какой-то «песенный народ». А до того здесь повсюду находят стоянки охотников на мамонтов.

То есть, место это обжито со времён отступления ледника.

Я описал своё детство и юность в романе «Terra Обдория», который был отмечен первой премией Международного конкурса литературы для детей и юношества им. А. Н. Толстого, а Новосибирский педагогический университет рекомендовал роман как дополнительный материал по краеведенью».

С Молчаново пришлось распрощаться в шестнадцатилетнем возрасте для того, чтобы продолжить образование уже в Новосибирске. Как вспоминает сам Василий Дворцов, он поступил в медицинский институт, одновременно начав обучение и в художественном училище. Это стало первым его шагом на пути во взрослую жизнь.
И так уж сложилось, что, в конце концов, Василий получил диплом художника.
Работал токарем, грузчиком, механиком кукол, пожарным, журналистом, редактором, преподавателем китайской гимнастики и грима для артистов, дизайнером, художником в театре – сначала декоратором, затем постановщиком спектаклей, реставратором церквей и монастырей, иконописцем – всего попробовал более двадцати профессий, прежде чем стать поэтом, прозаиком и публицистом.
Работа художником – постановщиком спектаклей в различных театрах страны и стала ступенькой для первого его шага к Храму. Любому талантливому художнику, а в таланте Василия Дворцова уже тогда никто не сомневался, знакомо то самое чувство прекрасного, которым в полной мере обладают души творческих людей.

«Я совсем юным сценографом приехал в Челябинск, – рассказывал позднее Василий Иванович, – и вот, в чужом городе, особо остро прочувствовал страх перед «неправдой» меня тогда окружавшего, меня захватывающего, поглощающего. И отчаянную тоску о настоящем. Божья милость – бродя в этой тоске по городу, «случайно» подошел к храму, рядом с которым располагались шумные автовокзал и торговые ряды, и потому ворота на время службы запирали. Я успел проскочить под рукой сторожа, и … всё. Оказался дома, среди родных.
…По прошествии многих лет, в самых мелочах помню те переживания сердечной радости первых, совершенно тогда не понимаемых, служб 1983 года: торжественные хоры всенощной перед Петром и Павлом, резную икону Усекновенной главы Иоанна Предтечи, Покров с осыпавшим город легким снежком».

«Все мы, «советские люди», вошедшие в церковную калитку, – вспоминает он, –наглядный пример милости Призвавшего нас в «шестой час» и даже замедливших «до девятого». На нас так явственна эта милость нежелания «смерти грешника, но еже обратитися и живу бытии ему». Дорога к Храму начинается с первого шага.
Есть, правда, у меня сборник рассказов на эту тему переломного, порой для человека внезапного обретения веры, сборник потихоньку пополняемый и потому названный «Нескончаемый патерик».
…Господь каждому времени призывает своих свидетелей, ведь литературный процесс – процесс национального самосознания, процесс непрестанного созидания общенародной памяти, на которой возрастает будущее».

Войдя в русскую литературу, Василий Дворцов сумел за последние двадцать лет не только завоевать «своего читателя», но и стать одним из ведущих организаторов поиска новых идей, на основе которых можно было бы не только объединить всех литераторов России, но и взять на себя процесс взращивания молодых писателей и поэтов, передавая им опыт предыдущих поколений.
А основной целью для себя и своих соратников по ремеслу он считает главенство православия в литературе и искусстве современных «инженеров человеческих душ».
И в этом ему, пожалуй, нет равных.

«Это - была воля, жесткое повеление моего духовника, – рассказывает Василий Владимирович. – Он, как уже не раз случалось, вдруг, без всяких объяснений, на пороге моего сорокалетия буквально вытолкнул меня в неизвестную жизнь, в новую профессию, поперек всех моих планов. Было до бурного возмущения обидно – почему? зачем? Ведь все складывалось так хорошо: я заканчивал роспись второго храма, в мою мастерскую привозили на реставрацию иконы от Тюмени до Алтая. А что литература? Ну, была она приятным вечерним развлечением, ни к чему не обязывающим. В ответ на мои протесты батюшка на несколько лет просто закрыл наше общение. Пока я не смирился и не стал писателем…».

«Я родился, вырос и провёл большую часть жизни в Западной Сибири, и, ах, если кто видел томское небо – облачно живое, вечно такое текучее и бегучее, с наливом ниже горизонтов, тот понимает, как без него трудно дышится».

Именно поэтому встречи с молодёжью стали для писателя частью его творческой жизни. И встречи эти нередко происходят на родной для него сибирской земле.

«Мы, русские, – сказал он в беседе с редактором издательского совета РПЦ Татьяной Медведевой, – наделены особым, уникальным для иных культур даром – у нас есть язык повседневности и язык святости. Наша, такая особая, такая уникальная, Русская цивилизация была бы невозможна без языка Евангелия и Литургии, подаренного нам святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием. Надо же принимать уроки недавней истории: мы должны осознавать сами и передавать детям – без постоянно звучащего церковнославянского языка тысячелетний Русский мир не устоит и полсотни лет...».

«Что объединяет народ?.. Вера.
Что примиряет общество?.. Великая цель, сверхидея.
Писатель – миротворец. Сегодня мир на пороге самой страшной войны. И что может сегодня писатель, для, если не объединения, то примирения? Осознать, прочувствовать, уверовать и вжиться в ту сверхидею, чтобы великой целью зажечь, подвигнуть своих читателей хоть на миг, да освободиться от шелухи политических мнений, вырваться из стадности и эготизма и безбоязненно открыться, сродниться соборностью. Если, конечно, он настоящий писатель».