ВЛАДИМИР КРЮКОВ

* * *

Толе Леминскому

Кажется, уже ночь. Октябрь, и темнеет рано.
Но по-своему я этот сумрак люблю.
С полки ближнюю книгу – из любимых – достану,
да, но прежде, конечно, печь свою растоплю.
 
Славно и одиноко мне в натопленном доме,
и на белом листе строки сейчас лежат
как незабытым летом смородина на ладони.
Долго сидишь, читаешь, праздностью дорожа.
 
Благодаря судьбе, не слишком себя неволишь,
время сегодня движется без усилий, само.
А ты – между «было» и «не было» всего лишь,
И подтверждение жизни – вот, от друга письмо.
 
Я утешен вполне райским сном заоконным:
веткой свежей вчера, завтра – белой зимой,
и, покорный тому пушкинскому закону,
переменился. Мы
                                возвратились домой.
 
То, что себе загадывали, что предрекали –
на расстоянии вытянутой руки:
сосны и тёмный дождь – вечные вертикали,
и круги по воде. И не только круги...

2006
 
 
ОКТЯБРЬ

Валере Сердюку

Пока родная печаль полей
не размажет по стенке снова,
собери шестьдесят рублей
для аперитива «Степного».
 
Вот он, милый, стоит на столе.
Провожая последнюю осень,
что припомнить: картошку в золе,
свет заката меж черных сосен?
 
Пью за то, что не понял, когда
голова у меня поседела,
за грядущие холода,
за успех безнадежного дела.

21 октября 2008
 
 
ОКТЯБРЬ

Александру Кушнеру

 
Опять иду по тропам торным.
Оплетены листвою летом,
Сейчас кусты подобны чёрным
Кривым, уродливым скелетам.
 
Как ваши ветки засквозили.
Теперь привычно и бесстрастно
Неумолимое предзимье
Умножит пустоту пространства.
 
И вот стою, дождавшись мрака,
Спиною к ветру неуклюже.
Пока не в холоде, однако
Уже приготовляясь к стуже.

2014
 
 
ЕЛЕНА КЛИМЕНКО

* * *
Пока божественный елей
Ткёт паутину странствий дальних,
Вращает сарафан полей
Октябрь, и дервиш «отдыхает».
 
Могучий ветреный поток
Между логами листья вьюжит.
Чист горизонт, дыряв итог
Осенних кружев.
 
И сыплет истины-листки
Осенний сеятель:
Плыть по течению реки –
Набраться силы.
 
 
ГЕННАДИЙ СКАРЛЫГИН

* * *
Октябрь, как дикое пламя,
Пройдёт по пустынным логам.
Не станет кружиться он с нами,
Лишь притчу прочтёт по слогам.
 
Запомню: осенним скитаньем
Метаться по свежей стерне,
Мечтой покрывать расстоянья,
И жить всё сильней и сильней.
 
 
ИРИНА КИСЕЛЁВА

НА ИСХОДЕ ОКТЯБРЯ
 
Видно, вправду кончается осень,
Отшумевшей листвою шурша,
Ветер тихое слово уносит,
Холода по дорогам спешат.
 
Утро замерло. Все в ожиданье
Снега первого. Вот он уже.
Как дыхание, доброю данью,
Исцеленьем последним душе.
 
Благородно, прозрачно и скорбно,
Словно Богом роняем во сне,
Снег ложится на добрый мой город,
Снег спешит к сумасшедшей весне…
                                       30 октября 1976, г. Томск
 

*Одно из самых первых произведений автора, написанное много лет тому назад на исходе октября – первый опыт. Его подправил, словно благословив, томский поэт и прозаик Н. В. Бренников.

 
* * *
                               посвящается Матери
1
Октябрь по-пушкински прозрачен,
Калина красная в снегу.
Сегодня уезжаем с дачи,
Но в памяти я сберегу
тепло картошки по-сибирски –
«В мундирах» – так здесь говорят,
Сарайчик старенький и низкий,
И баню, и заросший сад.
Издалека мне сны прислали
тепло твоей родной руки,
И голос сосен, что шептали:
«Ты только маму береги»…
 
2
В дровянике скрипит калитка старая,
И шелестит пожухнувший вьюнок,
Пропало лето. Птаха малая
Себе отыщет  уголок.
Подсолнухи, как тёплые оладушки,
Я в памяти оставить их хочу.
Смотрю – тихонько радуюсь
Неяркому осеннему лучу.
Последний, осветил он дом,
Поленницу, и тихий лес вдали,
И листик золотой.
А на реке за пароходом пенится
Бурун волны – тяжёлый и седой…
Смотрю на всё я взглядом узнавания,
Как будто бы полвека здесь жила:
Сарайчик старый. Утро раннее.
Хозяйничает мама у стола.
                  д. Оськино под Томском, 1980
 
* * *
Послушаем осень.
Она шелестит
Нежнейшим листом,
За шиной машинной
Листва полетит
Кувырком.
И в нежном сиянье
Калейдоскоп
Событий и дней,
А солнца так много,
Как боли
В душе моей.
Послушаем боль.
Она умирает,
Как ветер стихает,
Тускнеет взгляд.
Так блекнет роскошный
Осенний наряд.
 
 

НИКОЛАЙ ИГНАТЕНКО

* * *
Берёза под моим окном –
невеста средних лет,
вся в жёлтых листьях,
хотя октябрь, и перед зимним сном
обычно ветер всё причешет и очистит.
 
А это значит – поздняя зима,
есть время пошуршать. Старательно, но тщетно
вернуть пытаясь, что душа взяла
от буйства зелени давно ушедшим летом.

* * *
Октябрь.
Скоро, очень скоро
период летний завершится мой.
Железный бак для уличного сора
заполнен жёлтой городской листвой.
 
Берёзы с липами так непривычно голы.
Стоят, грустя, с поджатою ногой.
И только рядом, у соседней школы
весёлый гул с забегами гурьбой.
 
Да, я стою недалеко от бака,
красивым мусором сейчас заполнен он,
что, не обнюхав даже,
прочь бежит собака,
которой прежде был он стол и дом.
 
Как хорошо, что время вне печали!
Похожий на листвой забитый бак,
дождусь ли я, чтоб мне в конце сказали:
любил он осень, женщин и собак?

* * *

Эдуарду Бурмакину

 
Октябрь. Въедливая слякоть.
Листва последняя летит.
Души израненная мякоть
всё кровоточит, всё болит.
 
А ветер грубо, приставуче
рвёт полы тонкого пальто.
И это есть тот самый случай
сказать, что живы мы зато.
 
Мы вовсе не сродни природе –
зимой она почти мертва.
А вот у нас, назло погоде,
душа озябшая жива.

* * *
Полыхнула листва.
И вот уже хляби.
В колеях, ну как будто в болоте, вода,
потому что упорно дождями сочится октябрь,
и уже подступает зима, как беда.
 
Я затравленно жмусь к поседевшим берёзам.
Не помогут.
А холод стреляет в упор.
И меня расстреляет зима своим звонким морозом
равнодушно и споро, как делала до сих пор.

ОПЯТЬ ФРУНЗЕ, 20

Октябрь.
Снег.
Напротив моих окон
притормозил троллейбус. Всех не взял.
И мне в тепле так стало одиноко,
как будто торопился, но отстал.
 
В окно пахнуло воздухом тревоги,
как будто улица вот-вот сорвётся в крик,
и дом напротив бывшей синагоги
вдруг вздрогнул, как очнувшийся старик.
 
Зажёг подслеповатое окошко,
чтоб в сумраке вечернем разглядеть,
кто там внизу живуч всегда, как кошка,
а кто уже мечтает умереть

от зябкой, неосознанной тревоги,
что злой октябрь проник под воротник…
А дом напротив бывшей синагоги
опять затих, как дремлющий старик.

* * *
Октябрь. Распутица. И на дворе сквозняк,
деревья голы, пропускают ветер,
и солнца диск как будто бы иссяк:
совсем не греет и почти не светит.
 
Возврата к сказкам лета больше нет.
В берлоги скоро лягут василиски.
Вот-вот покроет все деревья снег,
и все они замрут, как обелиски.
 
Печь затопить, потом свечу задуть,
мечтать на неразобранной постели,
что хорошо бы тоже мне уснуть
и спать, пока не стихнут все метели…

Тогда вселенский рассосётся сплин,
проснувшись, некто выйдет из берлоги,
чтобы увидеть солнца жёлтый блин
и промочить свои босые ноги.



ЕЛЕНА КИРИЛЛОВА 

ЗИМНИЕ СНЫ
 
Откружил октябрь листвой,
Ветер путает следы.
Эти люди – мы с тобой.
То есть, я там, да не ты.
 
Круг от лампы под окном,
Лунный серпик в высоте.
Мёрзнем – холодно вдвоём,
Или мы уже не те.
 
Каждый в сторону свою,
Спят в повозке два врага.
Лошадь торит колею,
Ищет корма пустельга.
 
Звёзды здешние ясней,
Чётче леса полоса.
Приходи – один, не с ней,
Приходи – увидишь сам…
 
30 января 2006 – 2009
 
*  *  *
Октября берега – и грустны, и тихи,
И красны – краем осени на синеве.
Я была молода и писала стихи,
Нарезая круги по опавшей листве,
 
Погружаясь в стремительный водоворот
Перемен и волнений, потерь и утех,
И не зная, что в мире простой водород
Максимально представлен, легчайший из всех.
 
...Берега уплывают, а я на плоту,
Неподвижно стою посреди бытия –
Часовой или воин, но я на посту:
Слышу вздохи Вселенной. А точно ли я?
 
2013 – 2014



ОЛЬГА КОРТУСОВА

*  *  *
Что скажешь, тополь колдовской?
Что скажешь, старый тополь?
Зима – свобода и покой,
Души моей акрополь.
 
Листвы ржавеющий ковёр,
мокра листва и рыжа.
Горчит отечество моё,
октябрь, как хищник, рыщет.
 
Посмотрим в небо! Небеса
белесоваты, бледны.
Ты слышишь, тополь, голоса
над нашим миром бедным?
 
Я знаю – Ангелы летят,
я слышу их призывы!
И наши мёртвые простят,
что мы
с тобою живы.


 
БОРИС ПЕЙГИН

ОКНО

Где-то там, далеко-далеко,
Среди тысяч других одно,
Узнаваемое нелегко,
Одиноко горит окно.
И не очень оно высоко,
Не зашторено вроде, но –
Мокрый снег и ночь на дворе.
Кто откроет окно в октябре?
 
2009


СОФЬЯ РУБАКОВА

* * *
Все банки в доме заняты вареньем –
Малина, облепиха, ежевика,
Смородина. И что-то овощное
На верхней полке светит янтарём.
 
Куда-то делся май с его сиренью, –
А осенью попробуй поживи-ка,
Когда слабеет зрение ночное
И в воздухе запахло октябрём.
 
И хочется теплее одеваться,
И чай себе заваривать покрепче,
И кошку гладить – рыжую, как листья,
Что целый день кружатся за окном.
 
Но, чёрт возьми, мне только девятнадцать,
И можно думать, что сентябрь вечен,
Гулять по лужам, оставаясь чистым,
И воздухом напиться – не вином.
 
Я думаю, что те, кто любит осень,
На самом деле любят ожиданье,
Людей в плащах, туманы и рябину,
Дожди, варенье, первый листопад.
 
Но осень – это старческая проседь,
И кашель, и стеснённое дыханье,
И по углам квартиры паутина,
И – нет надежды, что наступит март.
 
ЗОНТЫ
 
Мне осень смеялась в лицо дождём,
А небо грозило тучами.
И голос холодный – давай подождём,
А, впрочем, расстаться лучше бы...
 
Я вроде не плакала, только чай
Казался от слёз солёным...
А ты говорил, уходя, «не скучай»
И был не в меня влюблённым.
 
Себя убеждала – забудь и остынь,
А небо смеялось грозами...
Я издали видела только зонты:
Твой – чёрный.
И рядом – розовый.


СЕРГЕЙ МАКСИМОВ

У НАС ПРОСТО СНЕГ
 
Сегодня виски зажимало в тиски.
И год високосный, и под гору век…
Но вот полегчало – на горечь тоски
упал первый снег. Просто снег.
            Просто снег.
 
Хожу и роняю усталость свою.
Дышу до рыданий хмельной жутью рек.
Я не поучаю. Не злюсь. Я пою:
«У нас просто снег». Просто снег.
            Просто снег.
 
Я знаю, у вас хорошо, весело.
У нас же – то бред, то ордынский набег.
Я знаю, что пальмы у вас и тепло.
У нас – просто снег. Просто снег.
            Просто снег.

* * *
Я пропил эту осень,
я в карты её проиграл.
Я неясно на что
променял сердцу милую осень.
Мне прохладой октябрь
мой пожар и азарт не унял.
Я в костёр сентября
свою буйную молодость бросил.
 
Пусть сгорает в огне
неуёмный, неумный порыв.
Пусть бикфордовый шнур
задымит из любой подворотни.
Я мечтаю о снеге,
зимы белый жаждая взрыв.
И пусть множит пурга
триллионы снежинок
на сотни.
 
Я войду в эту зиму
с весенней зачем-то душой.
Новый год, как швейцар,
дверь откроет в алмазной ливрее.
Я пройду посетителем
белый загадочный зал
и потом у камина весны
свою душу согрею.
 
А пока – лишь похмелье
и сырость семейных невзгод,
и полночные вальсы листвы
над асфальтом внахлёстку.
И ещё от рожденья
один неприкаянный год
в этот раз бьёт наотмашь в лицо
неожиданно жёстко.

Автор идеи и редактор проекта 
Виктория Левашева